Персонально-творческий сайт "СтихиЯ"

***

Не надо плакать прожитому вслед,

Года уходят – разума прибудет.

Вдруг понял я – все беды на земле

Идут от вас, нелюбящие люди. 

Расчётлив ум холодной головы,

И жалость к вам в сердца дорог не знает,

И при любых законах вы правы…

Как часто власть нелюбящих ласкает!

 

И тут же их спешит благословить:

Мол, быть иным нельзя на этом месте.

Но честь родится только из любви,

Из нелюбви – рождается бесчестье.

 

Услышьте же, услышьте же – в «толпе»

Порою даже вас зовут «любимым»…

Нет, лишь одна любовь – любовь к себе

В нелюбящих сердцах неистребима.

 

Я видел над улыбками глаза,

В которых нет ни доброты, ни ласки,

Собаке без намордника – нельзя,

И зло – всегда прикрыто тайной маски.

 

Меняются законы и права,

Но почему ничуть не легче людям?..

И я кричу: «Пусть будет хуже вам!»,

Хотя и знаю: хуже вам не будет. 

 

***

Не сравнивайте Родину свою

С иной землей – то Родина другого.

Не сравнивайте, чтоб не ранить словом

Явившихся на свет в ином краю.

 

Не сравнивайте Родину свою,

Ведь это несравнимо, несравненно,

Как руки матерей в ветвистых венах…

Не сравнивайте Родину свою.

 

Когда душа безбрежна и чиста,

То бескорыстно любят, не ревнуя.

Не отвергая красоту иную.

Весь этот мир – большая красота.

1988

***

Сквозь сон далёкий голос разбудил,

Знакомый, но минувший  без возврата.

Я вышел в ночь. Я не хотел идти,

Но ноги сами понесли куда-то.

 

Коснувшись света, задрожала тьма.

И вновь меня  по имени назвали.

А город  спал. И сонные  дома

Лишь изредка подъездами зевали.

 

Но рухнул, превращаясь в сердца стук,

Зовущий свет из дружеской квартиры.

Я лишь у самой двери понял вдруг,

Что друг — давно жилец иного мира.

 

Здесь нет его. И это — насовсем…

И горечь набухала в горле комом:

Всё  больше их — домов моих  друзей,

Которых никогда не будет  дома.

 

Хоть закричись — молчание в ответ.

Нет голосов. Остались отголоски.

Зачем ловлю высоких окон свет,

Когда на стенах — памятные доски?

 

Как этот мир незряч! Как я не прав!

Ну, почему мы, люди, неизменно,

Лишь только безвозвратно потеряв,

Вдруг познаём утраченного цену.

 

Нам жаль всего, что плачет и болит,

Но всё же безвозвратное — дороже…

Глаза друзей с мемориальных плит

Глядят на  грешный мир мудрей и строже.

 

Подведена черта. Да будет так!

Но, в Божий Суд не уставая верить, —

Я слышу в слове «смерть» не только «мрак»,

Мне в слове «смерть» куда слышнее «смерить»

 

Я верю  в жизнь! И в то, что мы не зря

Уйдём в объятья вечного покоя.

Живым всегда дороже та земля,

В которую зарыто дорогое.

Давай-ка, Жизнь, поговорим с тобой

Начистоту, не прикрываясь ширмами.

Мы сытые, мы родились вне войн,

Да и помрём, пожалуй, в годы мирные. 

 

Давай-ка, Память, глянем во вчера,

Чего-нибудь из прошлого включи нам…

Учила в детстве мать меня не врать,

За правду биться в кровь меня учила.

 

Учила мать беде в глаза смотреть…

Я верил ей, как верят мамам дети.

О, как хотел я в детстве умереть,

Чтоб люди были счастливы на свете!

 

Но осыпались листопады дат,

Но странно изменялся мир с годами.

Меняли всё – названья городам

И улицам. И лозунги над нами.

 

Я ж в хороводе школьных сентябрей

Метался между истиной и ложью.

А мать уже учила быть хитрей,

И незаметней быть, и осторожней.

 

Ещё горел я праведным огнём

И потому не знал, куда мне деться.

А близкие – кто словом, кто ремнём –

Пытались выбить всё, что дали в детстве.

 

В те годы вдруг в загул пошла страна.

А рос я по соседству с магазином

И приобщался очень интенсивно

К культуре потребления вина.

 

Не знаю, перед кем держать ответ,

Пред кем теперь башкою оземь грянуть

За то, что закурил я в десять лет,

Ну а в тринадцать – был замечен пьяным.

 

Ты удержать меня пыталась, мать,

Но что доступно – не отнять запретом…

И шла страна за власть голосовать,

А про себя шептала:

                          «Власть – Советам!»

 

И к горлу подступал солёный ком

От всех речей от совести и долге…

Мы ехали в автобусах – битком,

А власть, о нас пекущаяся – в «Волге».

 

Лезть на рожон? Какого же рожна?

Я видел, как другие больно бьются…

Пожалуй, были эти времена

Запутанней всех войн и революций.

 

Теперь, возможно, скажут мне:

                                     «На кой

Тревожить заживающие раны?»

Но что забыть мне? БАМ и Уренгой?

Иль подвиги в горах Афганистана?

 

А может, те безвестные могилы,

Укрывшие поруганную честь?..

Я с ужасом смотрю на то, что было,

Чтоб научиться видеть то, что есть.